Алана Бестаева – лауреат третьей премии литературного конкурса «Булæмæргъ». Но это не единственное ее достижение. Она также является премиантом конкурса, проходившего во Владикавказе, «Мадæлон æвзаг мадау адджын дæ» и конкруса «Цыкурайы фæрдыг»… Никогда бы не узнала в этой  целеустремленной пятнадцатилетней особе, маленькую, чудную девчушку, детство которой прошло практически у меня на глазах.

— Алана, весьма банальный, но, я думаю, интересующий всех вопрос: как ты начала писать стихи и почему именно на осетинском языке?

— Я могла идти со школы и сочинять стихи прямо на ходу, напевая их себе в полголоса. Раньше я любила читать литературу, но поэзия как-то ускользала из моего внимания…

— Выходит ты пока начала сочинять, а потом читать поэтические произведения?

— Да, получается так, только после того, как сама начала писать стихи, я увлеклась чтением поэзии. Я, как и любой начинающий поэт, некоторое время стеснялась показывать свои стихи кому-либо, даже родителям.

— В каком же возрасте ты начала свой творческий путь?

— В пятом классе я написала первые произведения и показала их своей учительнице по осетинскому языку Кларе Сидаковой. Прочитав стихи, она поддержала, вселила в меня надежду и уверенность: «Давай, дерзай, вперед», — сказала она тогда.

— А первое стихотворение было написано на осетинском языке?

— Да, я в основном пишу на родном языке, хотя есть и произведения на русском, но так как сегодня наш родной язык хромает, решила уделить больше внимания осетинскому языку.

То, что я пишу на родном языке, я считаю абсолютно закономерным фактом. Когда ребенок рождается, его первые слова бывают на родном языке. Когда я вижу, что один стесняется разговаривать на родном языке, другой стесняется соблюдать традиции предков, это приводит меня в замешательство, и подталкивает к мысли, что необходимо писать и писать.

Я надеюсь, что когда пишу стихотворение, то выполняю свою миссию по сохраенению родного языка, может это и не нужно некоторым, но я уверена, что найдутся и такие люди, которые прислушаются к моим словам и зададут себе вопрос: «А почему я должен разговаривать на другом языке? Почему должна оборваться нить, которую берегли наши предки?»

— Хочешь сказать, что в пятом классе ты думала над развитием и сохранением родного языка?

— Думала! Именно проблемы, которые испытывает наш язык в настоящее время насторожили меня… Я видела, наблюдала какая у нас молодежь — потерявшая æгъдау и не разговаривающая на родном языке. Все это и способствовало моему выбору творческого пути.

В своих стихах я показываю и передаю то, что у нас сейчас происходит. Я не только пишу на патриотические темы, про любовь к своей родине, но пытаюсь охватить и проблемы, касающиеся нашего языка, его сохранения и развития.

Не знаю, по какой причине, но в Южной Осетии более сохранен язык, по крайне мере, не стесняются разговаривать на своем родном языке, а у нас в Северной Осетии молодежь, особенно во Владикавказе стесняются даже элементарно здороваться на осетинском языке.

— Как ты считаешь, есть ли хоть какая-то преемственность поколений в осетинской поэзии,  литературе в целом?

— Есть, конечно, есть. Я благодарна нашим поэтам, они от души помогают молодежи, которая увлекается поэзией и хочет связать свою жизнь с творчеством. Они делают все, чтобы у человека появилась мечта стать одним из них.

— А с другими молодыми писателями и поэтами ты общаешься, может у вас есть свой клуб или сообщество?

— Если честно, мало молодых поэтов знаю в Осетии, особенно тех, кто пишет на осетинском языке. Совсем недавно, этим летом, молодые поэты создали клуб «Бонвæрнон». Они проводят творческие вечера, мы собираемся, читаем друг другу наши произведения, общаемся на различные темы, приглашаем известных писателей, поэтов Осетии, которые также помогают, иногда делают нам замечания, делятся опытом.

— Какие планы у тебя на будущее после окончания школы?

— Я хочу быть журналистом и филологом. Мне кажется, что профессия журналиста очень интересно постоянно добывать информацию общаться с интересными людьми. Кроме того, очень многие писатели поэты работают также публицистами. А что касается поэзии мечта любого начинающего поэта выпустить книгу. И надеюсь, что скоро я ее издам в Цхинвале.

Мой наставник, который мне дает советы и направляет меня — Мелитон Казиев. Благодаря ему я иду вперед и развиваюсь.

Мне нравится его прямота. Прочитав стихотворение, он может прямо мне сказать: «Убери это стихотворение, если оно мне не нравится, значит и другим не понравится». Я поначалу возражаю, но когда сажусь и перечитываю несколько раз, я начинаю понимать: о чем он говорил и правоту его критики.

— Выходит критику ты воспринимаешь?

— Я бы сказала, что люблю, когда меня критикуют. Но критика не должна человека сбивать с пути. Недавно записала такую мысль: «Я выслушиваю всех, выслушиваю мнение каждого, но, прислушиваюсь к избранным».

— Я заметила в тебе целеустремленность и твердость характера – качества, редко присущие людям в твоем возрасте. В свои неполные пятнадцать лет ты почти сформированная личность. Это результат работы над собой?

— Не-е-ет, я вовсе специально не работала над собой. Это у меня наверно в крови, я такая в принципе с детства. Если я сказала — то добьюсь своего.

— Кто из осетинских поэтов является для тебя эталоном подражания, и кого из них ты любишь читать?

Если я сейчас скажу Коста Хетагуров, это будет, наверное, звучать банально, так как его любят все, но, в первую очередь, его. А еще люблю читать  Мелитона Казиева, Таймураза Хаджеты, Камала Ходова, Славика Кадзаева. У каждого из них свой стиль, но вот стихи Мелитона Казиева я не смогла еще сравнить с кем-либо.

— А помимо поэзии у тебя еще есть интересы?

— Я учусь играть на осетинской гармошке уже третий год. Хочу научиться играть на всех национальных инструментах, не для того, чтобы профессионально этим заниматься, а просто для себя.

— Возникает вопрос: ты и танцевать умеешь?

— Конечно! Любая осетинка должна уметь танцевать! На танцы я начала ходить, когда мне было семь лет и проучилась шесть лет. Сейчас, к сожалению, у меня просто не хватает времени и далее совершенствовать свои навыки в этой сфере.

— А как насчет осетинской кухни, ты и ею интересуешься?

— Между прочим, когда я принимала участие в конкурсе «Цыкурайы фӕрдыг» там тоже была номинация, где нужно было приготовить национальное блюдо, там я тоже готовила. У осетин даже кухня сопровождается какими-то легендами, имеет свои определенные национальные традиции и секреты, это на самом деле очень интересно.

— Часто творческие способности передаются по наследству, у вас в роду были писатели или поэты?

— У нас в семье никто никогда не писал. Семья не только поддерживает меня, но обычно они мне дают и советы. Мои родители из Южной Осетии. Мы почти каждый год приезжаем летом в село, особенно во время праздника Дауджытæ. Цхинвал – мой второй дом, хоть я и не родилась в Южной Осетии, но считаю ее тоже своей родиной и люблю этот край.

Я заметила, что город меняется, становится с каждым годом красивее, но самое главное то, что меняются и люди в хорошую сторону, стали веселее. Конечно забыть про ужасы войны народ не сможет, но начали привыкать к мирной жизни и уже и интересы совсем другие. Я уверена, что будут еще более видимые изменения, так как есть все предпосылки для этого. Осетины всегда считались гостеприимным народом, но, то что я увидела в Южной Осетии… Ко мне подходили совсем незнакомые люди и поздравляли, обнимали, и я действительно чувствовала, что это — от души.

— А как восприняли твои ровесники и одноклассники, что среди них появилась поэтесса?

— Мои одноклассники меня поддерживают, хотят, чтобы я продолжала писать, им нравятся мои стихи. Их тоже волнуют проблемы языка.

— Как ты думаешь, какие эффективные меры можно предпринять, чтобы сохранить и совершенствовать наш родной язык?

— Это мой любимый вопрос. Как правило старшее поколение обвиняет в этом вопросе младших… Но, откуда младшее поколение должно знать, что осетинский язык — это ценность, которую нужно беречь, если не скажет ему об этом старший? Я думаю, эта проблема решается только родителями.

В моем отношении к родному языку, есть большая заслуга и моих родителей. Когда я пошла в детский сад, там все разговаривали на русском, естественно, я тоже переняла эту привычку. Отец, Вигентий Бестаев, заметив это, запретил мне дома разговаривать на русском языке: «В моем доме ты будешь говорить только на осетинском, и придерживаться всех традиций, которые передавались из поколения в поколение», — сказал он мне тогда. Помню, я даже заплакала, но на осетинском языке начала разговаривать. И даже сейчас моя мама Лиана Казиева всегда говорит: «Когда ты идешь по улице, люди должны говорить: «Тæхудиаг ай кæй хæдзарæй рахызти», а не наоборот». И в будущем, я намереваюсь воспитывать своих детей также, придерживаясь традиций и семейных ценностей.

Мадина Бязрова

Наверх