1954 год — год освобождения членов молодежно-патриотической организации «Рæстдзинад». После возвращения из заключения я решил собрать материал и издать книгу о репрессированных гражданах Южной Осетии.
Мне было неизвестно, сколько человек репрессировано у нас. Сведения о них находились в Тбилиси, и я решил обратиться к начальнику КГБ Грузии с просьбой выслать мне эти документы и, если это невозможно, то разрешить мне поработать в секретных архивах указанного ведомства. Прошло много времени, а ответа я не получил, и мне пришлось повторить просьбу. Тогда меня вызвал начальник местного КГБ, прекрасный человек Сергей Бетеев и строго предупредил: «Лæппу, æнцад лæу, науæд дын исты фыдбылыз скæндзысты». Было очевидно, что из Тбилиси ничего не получу и надо искать другие пути. К тому времени стали возвращаться отсидевшие свой срок репрессированные. Их было очень немного. С некоторыми из них я решил навести контакт и через них получить более или менее достоверные сведения. Но эта затея оказалась делом нелегким. Я пытался беседовать с Иосифом Несторовичем Джиоевым, Виталием Ивановичем Кочиевым, Ольгой Семеновной Плиевой, Анастасией Николаевной Джиоевой, но, увы, ничего из этого не получилось. Они все молчали и с недоверием глядели на меня. Более того, Иосиф Несторович осторожно намекнул моему близкому другу Але Маргиеву, не подосланный ли я, не провокатор ли?
Их можно было понять — долгое пребывание в концентрационных лагерях окончательно высушили их души. Они были измождены и уже никому не верили, словно страх окутал их сознание цепью, не давая им развернуться и начинать жизнь нормального гражданина, и остался с ними на всю жизнь.
Я старался найти любую весточку о репрессированных. К великому сожалению, людская молва о троцкистах еще прочно бытовала в сознании многих людей, это явно чувствовали семьи репрессированных и очень неохотно делились со мной своими тяжелыми воспоминаниями. Тем не менее, отдельные эпизоды все же просачивались через эту неприступную стену.
Вот один из этих страшных эпизодов, рассказанный мне старейшим водителем автотранспорта Гулиевым Георгием (Жора):
«В середине тринадцатых годов я работал водителем грузовой машины в облпотребсоюзе. Как-то в двенадцать часов ночи меня срочно вызвали в НКВД и приказали на второй же день вечером к шести часам с машиной явиться сюда же. На мой вопрос они ответили, что должны поехать в Тбилиси. Я попросил их, чтобы они вопрос согласовали с моим начальником — он тоже собирался съездить туда же. Они переглянулись, многозначительно улыбнулись и сказали, что и он непременно поедет с тобой. Когда я уходил, меня строго предупредили, чтобы об этом никому ничего не было сказано. В назначенное время я явился и мне велели подогнать машину к воротам тюрьмы. Из тюрьмы стали выводить арестованных, среди них оказался и мой начальник.
Проходя мимо меня, он печальным голосом тихо произнес: «Меня ошибочно задержали, ты подожди меня в Тбилиси, меня скоро отпустят и мы там займемся своими делами». Арестованных было много, около сорока человек, кузов машины был битком набит. Когда эта процедура закончилась, ко мне в кабину подсели два чекиста, и мы взяли курс на Тбилиси. Я чувствовал, что за нами следует легковая машина. Ночь была очень темна. Не доезжая до Гори, мне было приказано остановить машину и не выходить из кабины. Сопровождавшие меня чекисты выскочили из кабины, высадили всех арестованных, и началась повальная стрельба. Расстреливали заключенных. Многие из них, рыдая, кричали: «Цæуыл нæ цæгъдут, цы кодтам?» Когда стрельба прекратилась, эти чекисты полезли в кабину, велели мне развернуть машину и обратно ехать в город Сталинир. Когда мы отъезжали, все еще были слышны душераздирающие стоны и рыдания некоторых несчастных, но потом одиночные выстрелы, очевидно, контрольные, положили конец их страданиям. Любопытно, что эти двое сопровождавшие меня были в самом приятном расположении духа, пели веселые песни, смеялись от души и были очень довольны, что так удачно избавились от этих «врагов» народа: «Уæдæ ныр ацу æмæ уыцы куыйты тыххæй Калачы джеттыра кæн». Я удивляюсь, как они не убили меня как живого свидетеля. Рано утром меня вызвали в КГБ и заставили подписать омерзительный акт, где было сказано, что по дороге враги народа взбунтовались, решили бежать и наши сотрудники вынуждены были открыть по ним огонь, в результате чего все они были уничтожены. Я не знаю, куда делись трупы этих несчастных, где их закопали.
С тех пор прошло много времени, я не забываю об этом, и когда проезжаю по тем местам, всегда останавливаю машину и молча вспоминаю эти трагические события. А тогда времена были страшные. После этого чудовищного преступления я потерял покой, ночью мне снились кошмарные сны, в ушах постоянно звучали душераздирающие крики этих несчастных. Слухи о расстреле как-то доползли до жителей нашего города. И это вполне возможно, ведь в близлежащих селах не могли не слышать эту повальную стрельбу и эти слухи взбудораживали население города, все были в каком-то возбужденном состоянии. Я лично перестал общаться со знакомыми. Любое неосторожно высказанное слово могло погубить всю семью и даже близких родственников».
Этот трагический рассказ произвел на меня гнетущее впечатление. Я долго думал об одном — могли ли местные чекисты без согласия своих тбилисских коллег совершить подобное чудовищное преступление? Это очень сомнительно, тем более, что со слов самого Гулиева, трупы закопали не местные чекисты. Значит, там их кто-то поджидал. Еще вопрос — почему арестованных не доставили по месту назначения, поступили с ними так жестоко? В чем тут дело? Дело в том, что тбилисские тюрьмы были переполнены заключенными, а заключенные все прибывали и прибывали, их некуда было больше девать.
В 1951 г., после суда нас, членов подпольной организации «Рæстдзинад», переправили в губернскую пересыльную тюрьму. Там я встретил осетина по кличке Оси-Миша. Он был рецидивист и в 1937 году тоже сидел в этой же тюрьме за мелкую кражу. Оси-Миша поведал мне о последних днях жизни выдающегося осетинского ученого Александра Тибилова. По его словам, для Александра не нашлось места в камерах тюрьмы, и он с высокой температурой лежал под открытым небом у тюремной стены и скончался в один холодный мартовский день.
Я долго искал следы этого преступления, копался в архивах, спрашивал старожилов, но тщетно, кто-то очень постарался, чтобы навечно скрыть позорное страшное злодеяние. Страшный 1937 год. Чекистские банды рыскали повсюду, уничтожая все на своем пути.
Владимир Ванеев, бывший политзаключенный, организатор и руководитель подпольной молодежно-патриотической организации «Рæстдзинад» (1949 год)
↑ Наверх