23 июля работники СМИ Южной Осетии отмечают свой профессиональный праздник, – праздник профессии, значение которой понимают далеко не все, но без нее, во всех мыслимых и немыслимых ипостасях, трудно представить существование человечества в сегодняшнем информационном веке.
Путь к этой профессии для каждого начинается по-разному. Стандартная схема — школа — профильный факультет вуза — студенческая практика, затем стажировка и, наконец, работа в каком-нибудь СМИ, действует далеко не всегда. Многие приходят в журналистику из других, смежных и не очень, профессий. Для меня личный «заплыв» в бурный водораздел мира под названием «журналистика» начался более 15 лет назад, когда редактор отдела культуры газеты «Южная Осетия» вежливо, но настойчиво пригласил меня на работу в свой отдел. В то время я еще училась в ЮОГУ, была студенткой третьего курса факультета русской филологии.
Учеба давалась легко, мне было интересно и комфортно в стенах нашей альма-матер. Я принимала самое активное участие в различных тусовках-массовках, проводимых в вузе, была членом студенческого клуба «Аполлон», где регулярно выступала с докладами (сказалась практика детских лет декламировать взрослым стишки с табуретки). Тамара Николаевна Шавлохова, председатель клуба, наша любимая всеми Тамуся, не упускала случая поручить мне доклад на ту или иную тему, связанную с музыкой или литературой. Первый доклад, помню, был посвящен жанру испанской литературы 17 века — «Плутовской роман». Мой студенческий образ дополняли книжки модных писателей под мышкой. В ту пору я бредила Пелевиным и Мураками, кстати, по ним же написала и дипломную работу; о журналистике даже и не помышляла. Планов была много, и они большей частью касались литературы искусства… Но так случилось, что на одной из студенческих научно-практических конференций во время выступления с очередным докладом меня заметил вышеупомянутый журналист газеты «ЮО» Михаил Габаев, оказавшийся здесь по долгу службы. А вскоре последовало и конкретное предложение испробовать свои силы на журналистском поприще. Такой неожиданный поворот, скажу честно, я восприняла с настороженностью, поскольку по сути мне предполагались заметные и малопрогнозируемые изменения в моих будущих планах. Поэтому я вежливо, но с юношеской категоричностью отказалась. Впрочем, мой горячий отказ был воспринят с сочувственной ухмылкой. Через какое-то время предложение попробовать себя в журналистике повторилось уже через мою маму, которая всю свою жизнь посвятила работе в редакции газеты «Хурзарин». Сейчас уже трудно вспомнить, какие мотивы оказались для меня решающими, но закончилась история тем, что, в конечном счете, я после короткой стажировки оказалась в редакции в качестве штатного работника. Сегодня, оглядываясь назад, думаю, что в жизни действительно не бывает случайностей. Ведь я с самого детства, можно сказать, росла в Доме печати, и мне знаком был каждый закуток огромного здания, где практически под одной крышей располагались редакции и типография. Сюда, меня после школы, с самого первого класса всегда приводила моя мама. «Продленки» были тогда не в каждой цхинвальской школе, поэтому многим детям приходилось скучать в учреждениях в ожидании окончания рабочего дня родителей. Мне же в этом плане очень даже повезло. На столе у мамы было много разных ручек и остро отточенных карандашей, были даже цветные мелки. Листы бумаги разного формата, даже кусочки ластика и много других привлекательных детскому взору предметов. Так что, быстренько отписав заданные уроки, я с радостью принималась за свою новую «работу»,– так я ее называла, в редакции. Как всякий ребенок, я не могла усидеть на месте и начинала бродить по кабинетам, где сидели коллеги мамы. Они встречали меня приветливо, с доброй улыбкой и почти всегда угощали чем-нибудь сладким. Но помимо праздного гулянья по коридорам и кабинетам, я как оказалось, сумела быть полезной и в основной работе. Кто-то из работников просил меня отнести газетную страницу или исписанный листок в другой кабинет, другой, напротив, просил принести что-то. Эти моменты доставляли мне очень много радости, я гордилась собой, ощущая себя участником важного процесса. Часто меня отсылали с каким-нибудь поручением в типографию. Тогда я мчалась по длинному темному коридору, стараясь пробежать его как можно быстрее. В огромных цехах типографии всегда было шумно, по каменному полу наборщики с грохотом прокатывали тяжелые вагонетки, на которых покоились ровные гранки свинцовых букв (клише), набранные на линотипных станках, которые отпечатывались впоследствии на газетные страницы. Этот процесс очень привлекал меня, и я с нетерпением наблюдала, как буковки одна за другой вдруг появлялись в оцинкованных строчках. Особый интерес у меня вызывали фотографии с видами старого Цхинвала, партийных боссов, фотографии передовых рабочих, трактористов, учителей, ребят-пионеров, которые часто печатались на первых страницах газеты.
Одним словом, редакция на долгие годы стала моим вторым домом. Видимо, детские воспоминания подспудно повлияли на мое решение вновь оказаться «жильцом» хорошо знакомого Дома печати. Меня ждал загадочный мир журналистики, маститые коллеги, бесценный опыт и интересные события. Я погрузилась в атмосферу, казалось бы, знакомых с детства, но не испробованных самой доселе вещей: репортажи, заметки, интервью, верстка, и прочее, прочее…
Мне доверили самые интересные темы — молодежь, школа, культурная жизнь, творчество. В рамках этих тем я и публиковала свои заметки, репортажи, интервью, очерки… Сколько интересных личностей я встретила за годы работы! О скольких потрясающих вещах узнала! Вообще, лучшее, что есть в журналистике — это люди, с которыми ты общаешься.
Профессия журналиста помогла мне избавиться от природной застенчивости. Я научилась не смущаясь общаться по телефону с людьми самого разного ранга, входить в те двери, куда вроде бы другим нельзя, задавать неудобные вопросы, «раскручивать» на разговор и т. д.
Постепенно я втягивалась в этот незнакомый мир, узнавала приемы, постигала профессиональные секреты. В голове стал складываться некий план, как должна выглядеть настоящая статья, чтобы она была интересной не только автору, но и читателю.
Моим непосредственным шефом был тот самый журналист, который и заприметил меня на студенческой конференции. Собственно, под его началом я делала свои первые шаги в журналистике. Он слыл непростым человеком. Однако почему-то сразу взялся учить меня ремеслу. Сейчас такое редко встретишь. Но мне, если честно, тогда было непонятно, чего шеф носится из кабинета в кабинет, показывая всем мои «заметульки». Мне казалось, уж он-то точно знает, что писать я не умею и сказать мне людям нечего. Это я сейчас понимаю, что радовался он свежему взгляду и какой-то изюминке, которую находил в текстах. А вот слог у меня хромал. Потому и учил сурово.
Происходило же это примерно следующим образом. «Алка, — он почему-то звал меня именно так. — Ты написала прекрасный текст!» Затем замолкал, выдерживая театральную паузу. А дальше неслось: «Но это же ни в какие ворота не лезет! Переведи все, что написала, на русский язык!» И я переводила. Порой по несколько раз. Но ему все не нравилось. «Не такими резкими красками, ближе к реальности. Акварелью пиши, пастелью…»
Я на удивление быстро обрела творческое вдохновение и часто удостаивалась похвалы и лестных отзывов старших коллег, а порой и читателей.
Незадолго до моего появления в редакции творческий коллектив газеты пополнили тогда еще молодые ребята Саша Келехсаев, Алена Джиоты и Юра Вазагов. Позднее пришел Сослан Тигиев. Сегодня они все известные журналисты. Правда, Сослана мало кто знает под его фамилией, у него настоящая мания изобретать разные псевдонимы. Редактором в те годы была Залина Цховребова, сумевшая разглядеть во многих будущих акул пера. Мы стали одной молодежной командой, веселой, шумной, а порой и скандальной. Старшее поколение работников редакции, глядя на нас часто вспоминали свои первые шаги в газете. Многие из них работают с первых дней основания тогда еще даже не газеты «Южная Осетия», а русскоязычного дубляжа газеты «Советон Ирыстон».
Помню, как в первые 5-6 лет моей работы в редакции не было отопления, в каждом кабинете стояли дровяные печки, по утрам приходилась тащить из подвала сырые дрова и растапливать незаменимые «буржуйки»… Пользовались мы кассетными диктофонами, причем по одному на весь отдел. Тексты печатались на пишущих машинках. Компьютеров в редакции и в помине не было. Из журналистов только Саша Келехсаев имел навыки общения с этим агрегатом, остальным приходилось обращаться за помощью к наборщицам. Фотоаппаратов поначалу тоже не было в газете печатались архивные фотографии, на которых люди себя с трудом узнавали, либо не узнавали вообще, сказывалось безнадежно устаревшее типографское оборудование. Первый цифровой фотоаппарат «мыльница» появилась в нашей редакции перед войной 2004 года, ее берегли как зеницу ока, стараясь снимать только самые важные события. В типографии я застала те же самые линотипные станки, на которых выпускались газеты моего детства.
Переход на компьютерную верстку и новые типографские технологии взамен линотипной печати произошел 8 марта 2003 года. Этот день и ночь сотрудники редакции запомнили надолго. Мы все застряли на работе до 3-4 часов ночи, пытаясь выпустить газету в новых условиях. Утром нас ждали неутешительные результаты нашего аврального труда — части некоторых статей «пропали». Больше всего «пострадала» Алена Джиоты, от ее материала к Международному женскому дню осталась лишь половина, остальная часть стала «жертвой» перехода на новые технологии.
Серьезным испытанием для нас как журналистов стали события 2004-2008 годов, когда приходилось работать в условиях обстрелов, выезжая на место, куда в очередной раз попали пущенные с грузинской стороны снаряды. Часто газету приходилось выпускать после бессонной ночи, проведенной в подвалах и убежищах. Тем не менее, весь коллектив редакции работал фактически без отпусков и выходных, несмотря на трудности и опасность ситуации. Для старших сотрудников редакции это была уже вторая война с 1992 г., которую они бессменно провели на своих рабочих местах.
Нынешние трудности выглядят совсем незначительными по сравнению с тем сложным периодом. Правда, оглядываясь назад, приходится признать, что тогда несмотря ни на что, драйва в нашей работе было больше. Размеренная мирная жизнь внесла свои коррективы, сократив количество форс-мажорных ситуаций. Сейчас единственный, и то слабый, приток адреналина в журналистские сердца обеспечивают разве что наши выборные кампании. Впрочем, для журналиста всегда найдется способ разнообразить свою работу. Главное — оказаться в нужном месте в нужное время и уметь складывать картинку в голове в репортажи и аналитические рассуждения. С праздником, дорогие коллеги творческого вдохновения и побольше интересных материалов.
Алла Гергаулова
↑ Наверх
