Вряд ли могли предугадать Денгиз Майрамович и Мухур Генаевна (в девичестве Тогоева) Зангиевы – мои дедушка и бабушка, сколько страданий и душевной боли обрушится на их многочисленное потомство. Выходцы из Мизура, Денгиз и Мухур обосновались в селении Христиановском (сегодня – город Дигора) и воспитывали 17 сыновей и 6 дочерей. Семья считалась зажиточной, потому что трудолюбия и умения работать супругам было не занимать.
Жить бы да радоваться Зангиевым, да вот только беда всегда приходит оттуда, откуда ее не ждешь. Несчастья семьи начались с ареста старшего сына, Георгия который стал жертвой политических репрессий в 1933 году. Осужденный тройкой НКВД, он был расстрелян по абсурдному обвинению. Постановлением Президиума Верховного суда Северо-Осетинской АССР от 8 января 1957 года за подписью председателя С. Карацева делопроизводство в отношении его и еще группы осужденных было прекращено. Под грифом «секретно» в постановлении шла речь о том, что «по имеющимся в деле данным нельзя утверждать, что в действиях осужденных содержится состав контрреволюционных преступлений».
Через четыре года после расстрела Георгия несчастье снова постучалось в дом Зангиевых. С крестьянами, которые благодаря своим умениям, знаниям и, конечно же, упорному труду смогли поднять и приумножить свое хозяйство, у молодого советского государства были свои счеты. Заклеймив зажиточных односельчан позорным словом «кулак», у них отбирали земли, имущество, скот, и это являлось хорошей финансовой базой для создания колхозов. Дом Денгиза и Мухур, еще не так давно бывший полной чашей, за считанные дни был буквально разграблен.
Жизнь продолжалась, повзрослевшие сыновья и дочери строили планы, у семьи появились новые надежды, которых у нее, казалось бы, уже никому не отнять! Но началась советско-финская война, на которую в 1939 году добровольцами ушли Ахсар и Бирушка. Снова печаль и тревога воцарились в доме Зангиевых. Кто сосчитает, сколько мыслей передумала Мухур о сыновьях, сколько молитв вознесла Всевышнему, чтобы вернул ее мальчиков живыми и невредимыми?! И возвратились бы Ахсар и Бирушка назло всем смертям к родному очагу, если бы не Великая Отечественная война. Последние письма пришли от братьев в 1943 году, а потом наступило затишье…
Еще одним ударом стала похоронка, пришедшая на младшего сына, Лазаря, который отправился на фронт в самом начале войны. Не утерпел Лазарь, видя, как собирается на войну старший брат Габиц (мой отец). Высокие и статные, с той только разницей, что Габицу на тот момент было 30 лет, а Лазарь только-только окончил школу! Не посрамили они своей фамилии, не уронили в дальних странах воинской чести, до конца осознавая всю ответственность перед семьей и обществом. Отец вернулся к родному очагу вследствие тяжелого ранения в 1943 году. Комиссованный по состоянию здоровья, с раздробленным плечом, Габиц по-прежнему оставался для близких воплощением силы, мужества и отваги.
А через год пришла «похоронка» на Лазаря. Долго держал ее в руках Денгиз, затем надежно спрятал за пазуху, чтобы не попалась она на глаза супруге. И уехал в Беслан, хотел поделиться черной вестью с одним из сыновей – Александром, который в то время работал на железнодорожной станции начальником поезда. В военных событиях Александр не участвовал по состоянию здоровья, как и его братья Николай и Афанасий.
Через Беслан пролегал путь многих военно-санитарных поездов, на которых транспортировали на юг раненых. Сколько боли, сколько несбывшихся надежд и смертей видели эти вагоны, везшие чьи-то жизни, а может, даже чье-то счастье! Как было в случае с … Лазарем, который, как оказалось, вовсе не погиб, а находился в одном из вагонов! Об этом было написано на клочке бумаги, предназначавшемся Александру, который скинули из окна проходившего поезда. Имя человека, исполнившего просьбу тяжело раненного Лазаря, установить не удалось, но он поистине стал спасителем моего дяди! Залихан, жена Александра, добралась до Баку – пункта назначения военно-санитарного поезда. Там, в одном из госпиталей, женщина и разыскала среди раненых солдат своего деверя и привезла его домой. В числе наград телефониста гвардии ефрейтора Лазаря Зангиева была медаль «За отвагу».
Как же радовалась Мухур, когда двое ее сыновей хоть инвалидами, но живыми возвратились с фронта! Остается только дождаться Ахсара и Бирушку, а в то, что они невредимы, мать верила до конца. И до конца жизни не теряла надежды, что они уцелели. Как бы то ни было, с верой жить ей было намного легче, а прожила она 113 лет! В 1966 году была отмечена государственной наградой – орденом «Мать-героиня».
После войны братья разъехались в разные стороны, по месту работы. Габиц, мой отец, жил в Галоне, работал на шахте. Свою судьбу связал с Екатериной Айларовой, моей матерью, и был счастлив в браке. В дальнейшем мои родители обосновались в Алагире, похоронены здесь же.
Мой дядя не был на войне, но его тезка Николай Зангиев, также уроженец Дигоры, покрыл себя неувядаемой славой. Очевидцем тех далеких событий стал талантливый осетинский поэт и писатель-публицист Азамат Кайтуков. После войны Азамат Бесланович разыскал мать Николая – Салома и поведал ей печальную весть о последних минутах жизни ее сына. Зимой 1941–1942 годов они вместе с Николаем находились в лагере военнопленных в городе Сталино (ныне Донецк). В одну из январских ночей 1942 года для очистки взлетной полосы фашисты вывели из лагеря 150 пленных. В эту группу попали Николай Зангиев и Азамат Кайтуков. В числе этой группы пленных оказался и советский летчик. Когда немцы ушли обедать, летчик забрался в немецкий бомбардировщик, заправленный горючим, нагруженный бомбами и готовый к взлету. Ему легко удалось завести боевую машину и взлететь. Облетев два раза аэродром, он начал бомбить его. Несколько самолетов и взлетная полоса были повреждены. Немцы подняли в воздух все свои истребители, но погоня не дала никаких результатов… Выстроив пленных и пересчитав их, не досчитались одного. Немцы вывели узников во двор и в упор расстреляли 25 человек. Когда Николай понял, что на этом немцы не остановятся, он сказал вслух: «Лучше одному погибнуть, чем всем!» и решительно вырвался из строя со словами: «Это я помог ему улететь на вашем самолете! Я – комиссар! Я – коммунист!» Таким образом, Николай ценой собственной жизни спас своих товарищей от верной гибели. Когда его уводили на допрос в комендатуру, он успел крикнуть по-осетински: «Я – Зангиев Николай из Дигоры! Если кто-то из вас останется в живых, пусть скажет моей матери, чтобы она больше не ждала своего сына!»
Лена Зангиева
↑ Наверх
