Примером национальной стойкости, высоких человеческих поступков в самое трудное время для нашей Родины стали врачи, медсестры, санитарки. В дни грузинской агрессии Республиканская больница стала неким очагом надежды, источником силы, уверенности и моральной поддержки.
Героизм наших медиков — это яркий пример любви к Родине. В невероятных условиях они спасали жизни своих сограждан, готовых во имя сохранения независимости земли предков отдать свою жизнь. Казалось, когда грузинские танки вошли в город, а грузинские самолеты бомбили наши дома, естественное для людей чувство самосохранения заставляло покинуть город. Но в больнице чувство самосохранения выражалось в исключительной вере, что враг будет разбит. Здесь никому и в голову не приходило, что может быть иначе. Сотрясающееся от минометных ударов здание больницы выстояло, потому что здесь работали люди, которым Бог дал великий дар — любить Родину, и эта любовь спасла ее.
В августе 2008 года они совершили подвиг — без всяких преувеличений.
Уже в первых числах августа чувствовалось сильное напряжение. Второго августа начался обстрел города снайперами. В тот день погибло 6 человек. В стационар поступило 15 раненых. Созвали экстренное совещание, решили объявить чрезвычайное положение и создать дополнительные медицинские бригады. Следует отметить, что когда началась «снайперская война», мы выписали всех больных кто мог ходить. Остались только тяжелые больные, перенесшие инфаркты с нарушениями мозгового кровообращения, в хирургии лежали прооперированные больные, а в травматологии уже получали медицинскую помощь первые жертвы войны.
7 августа тоже готовились к приему раненых. Но того, что произошло в ночь на 8-ое августа, никто не ожидал, и готовы мы, по большому счету, не были. Больницу обстреливали из всех видов орудий, в том числе из «Града». Обычно при обстрелах города со стороны с.Тамарашени или Эргнети врачи травматологического отделения прятались в 8-ой палате, но и туда попал снаряд. К счастью, в палате никого не было.
От прямого попадания 3-й этаж административного корпуса разрушен. Особенно пострадали 4 и 5 этажи основного корпуса.
Когда мы пришли в хирургическое отделение, то увидели хаос: больные в панике. Мы кое-как их успокоили, кого вывели, кого вынесли в коридор, но там тоже было небезопасно. Стрельба усилилась. Медсестры и санитарки из 2, 4 и 5 этажей выбрасывали в окно горящие матрасы, одеяла, чтобы избежать пожара. Медсестры, у которых больные находились на 4 и 5 этажах, тоже не уходили со своих постов. Мы приняли решение эвакуировать всех больных в подвал больницы, который давно не ремонтировался и был в ужасном состоянии. Но именно подвал спас жизнь многим людям. Мы стали переносить больных в подвал. Брали их прямо с кроватями, и тащили вниз.
Поначалу раненых поступало немного, видно, под сильным обстрелом люди физически не могли добираться до больницы. Но как только наступало небольшое затишье, начали поступать раненые
Помимо подвала, операционные столы были развернуты и на первом этаже, чтобы сразу, как только больной поступил, ему оказали первую помощь, а если нужна была операция, спускали в подвал. Большую работу провел медперсонал приемной. Оперативно доставлялись раненые на операционные столы, а многим оказывалась первичная медицинская помощь.
Не хочу хвастаться, но, видимо, у нас произошла какая-то самоорганизация. Каждый делал то, что надо было, без напоминаний, без раскачки. Работали как часовой механизм. Очень слаженно работали и остальные службы. Сложно было с рентгеном, поскольку, хоть генератор и работал, но рентгеновский аппарат не тянул, и наши хирурги сами вынуждены были работать как рентген.
Я по-другому начал относиться к нашим медсестрам. Они стали мне роднее, совершив гражданский подвиг, когда под минометным обстрелом они пробирались в больницу. Попрятав своих детей, родных в подвалах, сами, можно сказать, по-пластунски пробрались в больницу. Их никто не вызывал, и если бы они не пришли, никто бы их не осудил, поскольку в тот момент выходить из укрытий было смертельно опасно. Тем не менее они пришли. В какой-то момент от усталости наши женщины просто начали падать. Это были обмороки от голода и усталости. Нельзя сказать, что нечем было питаться, но есть просто не могли, уж слишком велико было напряжение.
Выделять никого не буду. Там было много медсестер и все работали на пределе сил, и мне бы не хотелось кого-то обидеть.
Огромное спасибо следует сказать нашим анестезиологам и реаниматологам, роль которых трудно переоценить. Реанимационно-анестезиологическая помощь — неотъемлемая часть той работы, которую мы делали. И мы смогли наладить такую реанимационную помощь, что не потеряли ни одного из тех, кто к нам поступил. Мы смогли быстро принимать раненых, быстро обезболить, быстро наладить противошоковую терапию. Мы сами разработали такую схему, когда несколько медсестер стояли наготове с наркотическими обезболивающими и специальными растворами. Если же имелось кровотечение, тогда одновременно с хирургическим вмешательством проводили интенсивные противошоковые мероприятия.
После того, как раненого выводили из шока, надо было дать наркоз (проведено более 200 наркозов для больших операций). И на наркозе мы тоже не потеряли ни одного человека, хотя состояние больных было крайне тяжелым. По медицинским меркам это также большое достижение, учитывая, в каких условиях все это делалось.
Людей не хватало. Случалось, что привозили сразу пять-шесть и более пострадавших. Обычно их сопровождали ребята. Я не знаю, как они умудрялись при таком обстреле.
Больные шли конвейером и работали мы таким же образом. Были медсестры, которые отвечали за то, чтобы был сделан столбнячный анатоксин. Когда операция была уже сделана, были медсестры, которые занимались переливанием крови, инъекцией антибиотиков и т.д.
7-го августа все имеющиеся емкости заполнили водой, так как вода поступала с перебоями и ее привозили в цистернах. Вода была на верхних этажах, приходилось туда подниматься и таскать ее вниз, в подвал. При этом рисковали сильно, так как больница обстреливалась очень интенсивно. Но все равно такого количества воды, чтобы по несколько раз мыть инструменты, как это полагается, и стерилизовать, не было возможности. Поэтому инструменты в небольшом количестве воды промывались, заливались спиртом и поджигались. Спирт выгорал и они, таким образом, стерилизовались, то есть вспомнили старые добрые военно-полевые методы. Несмотря на это, никаких осложнений не было. Раненых было очень много, подвал был весь переполнен. Люди с окрестных домов сбегали к нам. Много было детей. Самый маленький был, по-моему, месячного возраста. И в помещениях подвала, и в коридорах везде были люди.
В первую ночь было доставлено 186 раненых и пострадавших, произведено 120 операций, остальным оказана первая помощь. Не было времени для обследования каждого раненого. Особенно тяжелыми были повреждения, вызванные ударной волной, когда без повреждения кожных покровов отмечались множественные повреждения внутренних органов, и они находились в крайне тяжелом состоянии.
Из тех, кто поступил к нам живыми, мы почти никого не потеряли. К сожалению, погиб один молодой парень, но его поздно привезли, он уже истек кровью. Его ранило около 6-ой школы, но никак не могли вывезти из-под обстрела, а привезли бы раньше — был бы жив. Его фамилия Агузаров, он приехал из Северной Осетии.
Привезли парнишку, не помню его фамилию, с ранением крупной ветви брюшной аорты. Находился в крайне тяжелом состоянии с большой потерей крови. Сразу уложили на операционный стол. Одновременно начались реанимационные мероприятия и операция. Кровотечение остановлено, кровяное давление поднято до 90/60 мм р.с. через некоторое время (1-1,5 часов) состояние ухудшилось, опять закровило из-за несостоятельности швов. Немедленно произведена релапоратомия. Потеряно много крови (до 3 литров). Но спасли!
Было много сложных случаев. Тяжелые множественные ранения костно-суставного аппарата с поврежденными артериями и внутренних органов, несколько случаев ранения сердца и т.д.
Так случилось, что помимо раненых, мы оказывали помощь и больным, которые поступали в больницу до начала войны с острыми хирургическими заболеваниями, — с перитонитами, кишечной непроходимостью и т.д. Был такой случай: привезли раненого с внутренним кровотечением, одновременно больного с острым животом, кишечной непроходимостью. В первую очередь взяли на стол больного с ранениями, с внутренним кровотечением. Сопровождающие больного ребята потребовали срочно прооперировать его, и потребовали в грубой форме. Мне пришлось осадить их. Я объяснил, что все столы заняты, и он должен подождать. Нельзя же бросать других больных.
Все-таки Бог и наши святые нам помогали и помогают, потому что подчас принимались такие решения, которые в мирной повседневной жизни показались бы неправильными.
В эти дни я увидел героический труд наших медиков, которые не жалели своих сил, спасая жизнь людей. Не знаю, откуда у них появилась эта энергия, ведь они работали днем и ночью. Особо хочу отметить тех медработников, у которых полностью сгорели дома — Аллу Габараеву, Жанну Харебову, Георгия Гогичаева, Айвара Бестаева и многих других. Они узнали об этом вечером 8-го августа, но продолжали работать.
Хочу отметить: все, что сумели сделать наши врачи — это чудо. Большую работу проделали врачи-травматологи, хирурги, другие врачи. Я хотел бы отдельно сказать про тех медиков, на которых легла вся тяжесть этой работы. Отдельно хочу отметить Айвара Бестаева со всей первой хирургией, Александра Остаева, Савелия Бязрова, Таймураза Тибилова, Григория Кулиджанова — заведующего отделением второй хирургии, Виталия Джиоева — уролога, травматологов — Костю Серветника, Джино Гогичаева.
Под утро 8-го августа, когда в городе уже были грузинские танки, с большим трудом смог прорваться с другого конца города Зураб Гобозов. Консультантом за все время боевых действий был автор данных строк.
К нам присоединились врачи, которые раньше жили в Цхинвале, а теперь работают в разных городах России. 8-го августа, к вечеру с автоматом в руках к нам сумел прорваться Томас Джигкаев, аспирант из Москвы. В тот же день, и тоже под огнем, к нам пришел Коста Гагиев. Они бросили автоматы и сразу же приступили к работе. Сын бывшего нашего врача Вальтера Медоева (он погиб еще в первую войну), Вадим, провел очень большую работу, много операций, к нам присоединились Костя Чибиров, Алик Тигиев и др.
9 августа к нам прорвались из Дзау 2 врача из Северной Осетии. Один был по фамилии Джиоев, другого звали Руслан Галуев. Очень нам помогли. Их из Владикавказа не отпускали, но они заявили, что поедут и даже заявления об уходе написали. Два дня они работали, потом МЧС развернули госпиталь и они вернулись обратно.
Из Абхазии приехал парень — Костя Саакян. Появился 9-го августа. Как он пробился — не представляю. Он вообще фармацевт, но приехал, привез какие-то медикаменты и сказал: «Я не врач, но таскать раненых могу». Всем им большое спасибо.
Хотя 10-го августа война в городе практически закончилась, поступление раненых продолжалось. Ночью 11-го было массовое поступление раненых российских военных. Сразу привезли около 20 человек. Это были в основном чеченцы из батальона «Восток» с тяжелыми ранениями. Всех их мы прооперировали удачно. На Северокавказской конференции врачей, после выступления зав. анестезиолога реанимационным отделением Александра Плиева, к нему подходили врачи из Чечни, которые благодарили за своих спасенных земляков, говоря, что ни одному из них, кроме реабилитационного лечения, не пришлось делать дополнительной операции.
Затем 12-го августа также привезли 16 раненых из состава 58-ой армии, которым также было сделано все необходимое. МЧС развернул госпиталь с операционными и вспомогательными кабинетами, но раненные и пострадавшие к нам все же поступали.
С 7-го по 12-ое августа без сна, еды, мы практически не выходили из подвала.
Что касается медикаментов, то мы не испытывали в них никакого недостатка. Если бы война продлилась дольше, и раненые остались бы у нас еще несколько дней, нехватка медикаментов наверняка сказалась бы, но на тот момент работа была организована так, что мы справились. Единственное что могу сказать в негативном плане — это то, что наши подвальные помещения абсолютно не были подготовлены к развертыванию операционных и проведению операций.
А мы должны были быть готовы, должны были предусмотреть это, тем более, что мы понимали, что война надвигается. Мы должны были лучше провести эвакуацию населения. Тогда было бы меньше жертв и раненых среди мирного населения. Но народ до конца не верил, что война будет такая жестокая и разрушительная.
Дай Бог, чтобы наш народ больше не видел войны и не слышал о ней.
Думаю, что мы свое отвоевали и пора начать мирную жизнь.
Уже 10-го августа мы стали переправлять всех больных во Владикавказ, а наиболее тяжелых — в Москву. Мы благодарны североосетинским и московским врачам за то, что они тепло приняли и оказали необходимую помощь нашим гражданам.
Николай Дзагоев
↑ Наверх
