1 августа 1936 года в семье горца Антона, в селе Соци (Южная Осетия) родился писатель Владимир Икаев.
Писать о людях гениальных, масштабных, разноплановых и многогранных, тем более усопших, всегда непросто. Непросто в первую очередь потому, что есть опасение не охватить все грани, все потаенные уголки их величия и мощи – мощи личностной и творческой. Но именно эти попытки проникновения в творчество и своеобразное соприкосновение с эпохой, которая родила и вскормила такого рода личностей, дают множество ответов и наиболее полное представление о прошедшем времени, о жизни целого народа, о приоритетах времени и значимости отдельных представителей нации.
О Владимире Икаеве, выдающемся осетинском поэте, пламенном патриоте своего народа, с одной стороны, сказано немало. Тем не менее, об огромном значении его творчества и объемном вкладе в осетинскую литературу, о его личностном участии в развитии родного народа всегда есть что сказать, есть что добавить. Сегодня, когда наш народ с огромным напряжением движется по пути возрождения, в период глубокой озабоченности судьбой нации и особенной тревоги за духовное возрождение, его творческое наследие наполняется смыслом особенным и в определенной степени знаковым. Даже спустя более 20 лет после его безвременной внезапной кончины сегодняшнее поколение, лично не знакомое с этим человеком, вникая в суть его творчества, читая его стихи, чувствует какое-то незримое присутствие поэта в сегодняшней жизни, настолько точным и глубоким является «попадание» его удивительно проникновенных строк в существующую реальность. Владимир Икаев с поразительной точностью 30-40 лет назад сформировал те национальные позиции и идеи возрождения осетинского народа, которые и сегодня неизменно присутствуют внутри каждого истинного осетина, все стремления и болевые точки нации, которые не теряют, а напротив, приобретают большую актуальность в современном осетинском государстве. Будучи патриотом своего Отечества, он всегда выгодно отличался от многих своих современников, угрюмо молчавших и робко взирающих на ущемление прав и угнетение осетинского народа на протяжении многих десятилетий. Владимир Антонович всегда отличался каким-то невероятным мужеством, способным открыто обличать и осуждать внутренние пороки общества, препятствующие национальному духовному возрождению, он никогда не отступал от позиции принципиальности, когда речь заходила о благополучии родного народа и достойного будущего Отечества. Читая Владимира Икаева, возникает чувство особенного отношения к Родине, к ее величию, при этом патриотическая лирика поэта настолько близка и понятна каждому, кто с ней соприкасается, что сразу же становится понятно: так талантливо и точно передать посредством поэтических красок боль и радость своего народа может лишь человек всецело, без остатка принадлежащий своему Отечеству. Эта любовь к Родине – любовь исключительно бескорыстная, была для него всем.
Ирыстоны бынтон гæвзыкк куы уон,
Æнæ хæдзар, æнæ дуар куы фестон,
Уæддæр ын буцæй дзурдзынæн йæ ном,
Уæддæр мæ царды иунæг Хур – Ирыстон.
Ирыстоны бынтон гæвзыкк куы уон,
Куынæ дзы уа мæ ингæнæн дæр фаг зæхх,
Уæддæр йæ дзыхъхъы, уадз, æмæ цæрон,
Хуыцау, кæм дæ! – хуыздæр амондмын ма зæгъ!
Одним из важнейших направлений многогранной деятельности Владимира Икаева было участие в событиях конца 80-х – начала 90-х годов, связанных со стремлением южных осетин защитить свои национальные права. Он мог по примеру многих десятков людей, причисленных к интеллигенции, занять отстраненную позицию и просто наблюдать за переменами в жизни народа, но он выбрал свой путь – путь борьбы за национальное возрождение. Он был одним из первых, кто вступил в ряды участников национально-освободительного движения. Участвуя в основании, а затем и работе организации «Адæмон Ныхас» он стремился к тому, чтобы идеи патриотов осетинского народа, обретающие особенный смысл перед лицом угрозы уничтожения нации, не оставались не услышанными. Чтобы многострадальный народ объединился и сформировал те идеи национального возрождения, которые помогли бы ему разломать националистические тиски фашиствующего режима наших южных соседей. Владимира Икаева хотели слышать и слушать, этому способствовал личный авторитет, редкий талант умения вести народ за собой, ведь никто, никогда не мог усомниться в его патриотизме. Об огромном значении его творчества и объемном вкладе в осетинскую литературу говорят и его стихи, написанные для детей. Именно эта грань его творчества вызывает удивление особенное и отчасти необъяснимое, ведь писать для детей всегда писать труднее и ответственнее. Удивительно мелодичные детские стихи, глубоко содержательные по смыслу, они находят живой отклик в детских душах, хотя их можно воспринимать и как наставления для взрослых. Без преувеличения, Владимира Икаева по праву можно считать лучшим осетинским детским поэтом.
Но есть и такие факты в его биографии и творческой деятельности, которые достойны не менее пристального внимания. Сегодня, наверное, мало кто знает, что Владимир Икаев почти пятнадцать лет работал над переводом Библии и библейского словаря. В годы Советской власти, в период атеизма, фактически уничтожавшего все, что было обращено к духовности и религии народа, это было опасным и рискованным шагом с его стороны, как коммуниста и члена Партии. Нетрудно представить, каким гонениям он мог подвергнуться в случае «разоблачения». Тем более, что такая опасность была в реальности. Мадина Икаева, дочь поэта, вспоминает, как люди «из органов» неоднократно проводили обыски у них дома. «Был период, когда сотрудники госбезопасности были частыми «гостями» в нашей квартире. Нередко на глазах у нас, детей, проходили обыски, эти люди рылись в наших вещах, буквально переворачивали всю квартиру, и, как правило, уходили ни с чем. Зная об опасности, которая грозила не только ему, но и его семье, отец всегда тщательно прятал свои рукописи. Для меня, тогда еще совсем ребенка, было непонятно, почему он прятал какие-то бумаги в подвале, в мешке с картошкой, – рассказывает Мадина, – В последствии эти моменты его жизни открылись со всей очевидностью, безусловно, отец видел и глубоко осознавал важность Книги книг для своего народа, на благо которого была ориентирована вся его жизнь, иначе он не подвергал бы нас серьезной опасности». Несмотря на такое серьезное давление, Владимир Антонович последовательно двигался к своей цели, возможно, искав ключ к разгадке множества религиозных таинств через язык своего народа. Говорить об его данном фундаментальном труде, сегодня можно, к сожалению, лишь ориентируясь на предположения, касающиеся, в основном, побуждений самого Поэта, но однозначно одно – он стремился постичь тайну, связывающую историческими и духовными нитями его родной аланский народ с глубокой древностью, с библейскими повествованиями и историей древнего мира, в котором особое место занимали наши предки. «Володя был глубоко верующим человеком, – делится своими воспоминаниями Зоя Битарти, с которой они жили по соседству и вместе стояли у истоков национально-освободительного движения Южной Осетии в конце 80-х годов, – причем вера в Бога в его понимании отличалась какой-то невероятной глубиной, он неразрывно связывал ее с духовностью нации, как будто стремился заглянуть глубже зримых и очевидных культурных и религиозных традиций. Он был очень доверчивым человеком, но в процессе работы над Библией умело «конспирировался». До сих пор о его работе знали лишь единицы. К такой осторожности его побуждала, на мой взгляд, отнюдь не боязнь за себя, не боязнь быть наказанным лично со стороны атеистической Советской власти, но, в первую очередь, страх за то, что он может не завершить свой труд, боязнь за судьбу Книги. Он мало говорил о своей работе в этом направлении, но лично я была свидетелем того, как он часто незаметно доставал вырванные из оригинала листы Библии, садился где-нибудь в углу кабинета и набрасывал на бумагу перевод. Когда заходили посторонние, он также незаметно убирал со стола листки бумаги, на которых писал. Володя, помнится, очень скрупулезно относился к переводу специфической терминологии. Был момент, когда мы с ним долго обсуждали перевод слова «святой». В итоге в переводе Володи теперь это слово значится как «уаз». (от древнеиранского «язата» – святой). Уже готовые тексты переводов отдельных глав Библии мне лично увидеть не удавалось, но зная Володю, его высочайший уровень как литератора, глубокого знатока языка, я не сомневаюсь, что перевод был осуществлен на высоком профессиональном уровне, тем более, что, насколько мне известно, с некоторыми главами Библии, переведенных Икаевым на осетинский язык, лично ознакомился гениальный Васо Абаев, который тоже, в свою очередь, довольно высоко оценил масштабный труд осетинского поэта. Насколько мне известно, Володя именно с Василием Ивановичем консультировался за весь период работы над переводом Библии. Они встречались и здесь, в Цхинвале, когда наш выдающийся соотечественник приезжал в Южную Осетию, и в Москве, куда к нему ездил Володя со своими рукописями. Владимир Икаев был очень глубокомыслящим человеком, он взялся за перевод этой книги не случайно, в этом есть огромный смысл, ведь он понимал, что возрождение народа, его величия, неразрывно связано с возрождением духовности. А этому серьезно может способствовать возрождение веры в сердцах и умах людей, которые, в идеале, должны изучать религию на родном языке».
Что же стало с судьбой этой важной для духовности нашей нации Книги? Почему столь масштабный труд выдающегося поэта пока не увидел свет? Дочь Владимира Икаева – Мадина вспоминает, как отец торопился завершить свою работу. «В последние месяцы перед смертью, когда здоровье отца часто ухудшалось, он, даже будучи в больнице, не позволял себе не работать. Помню, мы с мамой приносили ему в больницу печатную машинку, он просил, чтобы его оставили в палате одного и… долгими вечерами сквозь дверь в коридоре было слышно выстукивание его пальцев, – говорит Мадина, – отец как будто чувствовал свой скорый уход и хотел успеть все. Но это, к сожалению, ему не удалось. Его работа, его Библия, в которую он стремился вдохнуть осетинский дух, осталась незавершенной. А ведь осталось совсем мало – он уже дошел до середины последней главы». После ухода Владимира Антоновича у семьи Икаевых появились проблемы, связанные с этой масштабной работой главы семьи. Нашлись люди, которые захотели присвоить труд поэта. Некий В.В. тогда заявил о своих правах на перевод Икаева, который, как оказалось, незадолго до смерти был оставлен ему поэтом, чтобы тот работу просто оценил. Вдове и дочерям Икаева с большим трудом удалось вернуть работу.
Перевод Евангелия нужно завершить, недавно за это взялся поэт из Северной Осетии. Есть надежда, что очень скоро мы все же получим возможность увидеть эту Книгу. Возрождение духовности нашего народа – требование самой сегодняшней жизни. А этому во многом будет способствовать издание такой нужной религиозной литературы на родном языке. Это было во многом видение расцвета национального бытия нашего выдающегося современника, одного из лидеров патриотической общественной элиты Южной Осетии, возглавлявшей борьбу за национальное возрождение, Владимира Икаева.
Владимир Антонович Икаев ушел из жизни внезапно, ушел в судьбоносном 1990-ом, не дожив до дня провозглашения Республики всего несколько месяцев. Осмысление огромной для всей нации потери пришло позднее, с течением времени, когда идеи независимости и духовного возрождения осетинского народа – идеи бескомпромиссные и знаковые обрели ожидаемую всеобщую значимость, основы которых на заре нашей борьбы за независимость закладывал в том числе и Владимир Икаев. И это дает ему право на бессмертие в памяти народа.
Æз уæ фырт дæн, мæ ныййарæг адæм,
Мæн нæ байсдзæн сымахæй мæлæт.
Æз цырагъдар уæ номæн, уæ кадæн,
Иры хуымты – мæ гутоны фæд!..
Рада Дзагоева
↑ Наверх
