После войны августа 2008 года Южная Осетия многие годы была обременена заботами восстановления после разрушительной войны. Правда данный период растянулся на долгий срок – заново отстраивались пострадавшие от прямых попаданий снарядов дома и административные здания. Позже настала очередь Национального музея, Госдрамтеатра, был возведен новый корпус здания Университета…
Внешний вид Цхинвала преобразился, с переменным успехом работают фонтанчики, центральный обещают запустить в сезон, появились новые скверы и парки. Но при этом в Цхинвале явно не хватает скульптурных композиций, чем славился город в советское прошлое и благодаря которым, в первую очередь, была «узнаваемость» нашей столицы. При этом сюжетные идеи для парковой скульптуры есть. Только наша газета в разные годы выходила с множеством инициатив: от организации Аллеи руководителей отрядов самообороны во время геноцида 1920 года у подножья здания Парламента до строительства монумента в честь парней, грудью заслонивших город 23 ноября 1989 года на возвышенности над городом, или организация в Пионерском парке около здания Госдрамтеатра аллеи звезд сцены до аллеи представителей «золотой интеллигенции» начала прошлого века перед зданием Национальной библиотеки, об установке скульптур героев Нартского эпоса в Большом парке до бюстов олимпийских чемпионов-одноклассников во дворе школы № 6… Идей действительно немало и в обществе в целом есть понимание о необходимости возрождения парковой скульптуры. О внешнем облике Цхинвала, необходимости скульптурных композиций, взглядах на памятники, проблемах в сфере культуры и семейной династии нашей газете рассказал автор мемориала жертвам Зарской трагедии, директор художественного училища, художник и скульптур, заслуженный художник Южной Осетии Сармат Зассеев:
– Это сложный вопрос, но, такое ощущение, что Южная Осетия, увлекшись проблемами поствоенного восстановления, попросту подзабыла о «ваянии» красоты столицы, ее архитектурных особенностей. Между тем, это попросту необходимо – растет новое поколение и каким оно запомнит город? Сейчас Цхинвал похож на обычный провинциальный город, без изысков, он потерял даже свою «зеленую основу»… Разговоры о необходимости возрождения парковых скульптур идут давно, но до сегодняшнего дня не сделано практически ничего, мы топчемся на месте. Вместе с тем есть немало интересных проектов, к примеру, у Народного художника Тамерлана Цховребова эскизы по Нартиаде, я подготовил фигуру Ос-Багатара, сидящего на троне… Найдутся предложения и у других наших коллег. И Вы правы, скульптурные композиции необходимы, они в одночасье придадут свой неповторимый колорит и особость городу. Необходима целевая ежегодная программа, и город заметно преобразится, у жителей столицы появятся новые любимые места…
Мы не раз ставили вопрос, что без единого государственного подхода, эту проблему не решить. А потому предлагали, чтобы при принятии бюджета внимание было обращено и на эту составляющую. Безусловно, надо строить новые дома, молодежи нужно жилье, создавать семьи. Но все можно делать в комплексе. Забота о благосостоянии должна идти параллельно с духовным обогащением. Почему наша молодежь не должна иметь возможность видеть какие-то эпизоды нашей истории в граните? Ведь скульптурные композиции при правильном подходе, несут серьёзную воспитательную функцию. Визуализация необходима. Если бы, скажем, в свое время Махарбек Туганов не изобразил героев Нартского эпоса, сегодня каждый бы по-своему рисовал в воображении Уырызмага, Сырдона, Сослана, Батрадза… Нам давно уже пора переходить от периода воссоздания к стадии развития.
– Недавно мы публиковали интервью с председателем Союза художников страны Аланом Битиевым, и в разговоре как в целом, так и вопросе возрождения парковойскульптуры, он также был категориченв необходимости господдержки, ведь художник вряд ли может ваять скульптуры за счёт своих доходов?
– Государство должно быть заинтересовано, должен быть конкретный ежегодный госзаказ. Это не наш каприз –именно так велась работа и в советское время. Это элементы идеологии, без которых практически нет будущего.
Средства должны быть заложены в бюджет каждого года, а работа носить планомерный характер, возможно растянутая на года. Понятно, что мы не можем в данное направление вкладывать миллиарды, но, если бы за все эти годы на парковую скульптуру направлялись определенные суммы, мы бы постепенно, за 20 последних лет преобразили бы нашу небольшую столицу в уютный самобытный город…
– В Республике Вас знают как директора художественного училища имени М. Туганова, как художника, но для большинства Вы все равно, в первую очередь, ассоциируетесь как автор монумента, посвященного жертвам Зарской трагедии. Это был Ваш первый опыт подобной работы? Расскажите, как возводился Мемориал?
– Не первый. До этого с Тамерланом Цховребовым, по его авторской работе, была сделана скульптура нарта Батрадза с чашей Уацамонгæ во дворе компании «МегаФон». Первым Батрадз появился там. Композиция понравилась тогдашнему президенту страны Э. Кокойты и он заказал поставить подобную скульптуру перед домом Правительства. Так теперь в Цхинвале есть два брата «близнеца» нарта Батрадза. Один всё ещё у компании Мегафон, а вот судьба второго менее ясна, по слухам, он находится на складах городского ЖКХ. Так же с Тамерланом я работал над его проектом Мемориала воинам-интернационалистам.
Что касается памятника жертвам Зарской трагедии, то в самом начале, признаться, у меня и в мыслях не было, что в моем творчестве найдет отражение эта ужасающая трагедия. В конкурсе участвовали наши известные художники – Тамерлан Цховребов, Ахсартаг Алборты, мой учитель Инал Пухаев, другие мастера… Тем не менее, работ было мало, и меня тоже попросили присоединиться. Тяжёлая трагедия… В первое время я только погружался в воспоминания, а они, несмотря на немалый срок, все ещё кровоточат. Я и сегодня в подробностях помню тот день и вряд ли когда-нибудь забуду, как из кузова, проехавшего десятки километров грузовика по бортам все ещё стекала кровь, и смерть обуздала, кажется, все вокруг… Как вмиг обезумевший город несся к республиканской больнице, куда свозили жертв Зарского расстрела… Вот так в думах, медленно, сквозь слезы приходили идеи, шла работа… появилась скульптура матери перед лицом смерти, оберегающей свое дитя… Народная память до сих пор хранит эпизоды этой страшной трагедии. Наброски своих мыслей я переносил на бумагу, фон скульптуры додумал позже. Все мы молимся Всевышнему и уповаем на его волю. Но, думаю, в ту злосчастную минуту на Зарском пригорке Всевышний оставил этих несчастных. Поэтому крест в композиции накренён, как символ покосившейся веры в человечность и справедливость на земле…
Конкурс был объявлен в бытность министром культуры Константина Пухаева, но рассмотрение затянулось, и только через год вопрос памятника вновь актуализировался. К тому времени министерство уже возглавил Тамерлан Дзудцов и окончательное решение выносилось уже при нем. Помню, тогда было предложено для работы пригласить скульпторов из России, которые бы под моим контролем возвели монумент. Но я сразу отказался, поскольку и среди наших художников есть прекрасные профессионалы… Признаться, поначалу внутренне меня немного пугали масштабы работы, но я понимал, что так проникновенно, как это сделаем мы сами, никто сторонний не сможет. В итоге в творческий квартет вошли Николай Икоев, Ахсартаг Алборты, Тамерлан Цховребов и я. Высота самого памятника, не считая постамента – 3 метра 10 сантиметров – именно такой масштаб нам позволяло помещение и выделенные средства. И пока мы работали в мастерской, площадку для памятника подготовил архитектор Багир Гаглоев. Вся работа заняла у нас месяц. И то что итог понравился как родственникам жертв трагедии, так и населению страны – для нас это стало главной наградой…
– Вы художник во втором поколении.
– Да и тяга к искусству у меня с детства. Отец часто водил меня с собой в мастерскую, работал в керамике, делал разные панно, скульптуры… Некоторые его работы ещё сохранись в Цхинвале. К примеру, его работа украшает стену дома Профсоюзов (ныне Дом культуры города Цхинвал), кроме того мемориальный комплекс, посвященный Великой Отечественной войне на Аллее славы в Цхинвале. Над скульптурами героев ВОВ он работал в группе, а панно делал один. Стоит сказать, что нынешний уже отреставрированный вариант отличается от первоначального. У меня сохранилась фотография, где по-другому раскрывается весь посыл и смысл, вложенный творцом изначально… Многие работы отца по керамике утеряны. Лишь одна его работа уцелела во время пожара в его мастерской, она хранится у меня дома. Это портрет-барельеф Коста Хетагурова с отрывками из его стихотворений. Кроме того, в советский период отец получал госзаказы за пределами Юго-Осетии – несколько его работ остались в ряде городов России и Украины. Что же касается мозаики, которые были выполнены на стене третьей школы, сделал его ученик Эрих Валиев…
– В прошлом году Вы воссоздали на Аллее славы в Цхинвале недостающий бюст Героя Советского Союза Г. Беруашвили. Работа понравилась, она по стилю, по подаче, несмотря на время ее создания, не отличается от бюстов остальных Героев. К тому же, то, что бюст воссоздавали именно Вы – имело и символическое значение.
– Действительно, получилось, что я как бы продолжил работу отца. Оттого нередко посещала мысль – чтобы он сказал, если бы увидел итог моей работы, какие бы сделал замечания… Вообще, работа эта была непростая. Я опирался лишь на одну сохранившуюся фотографию Беруашвили, где он в фуражке и чуть в профиль, потому форму и головы, и шевелюру подбирали по воображению.
–Кто был в свое время автором остальных работ героев ВОВ?
– Большее количество бюстов на Аллее славы работы Василия Кокоева, ученика Махарбека Туганова. Я, кстати, в свое время имел счастье наблюдать, как он работает. Сам Василий Николаевич был небольшого роста, но руки у него были сильные. Пока мы ждали, когда под действием температуры пластилин размягчится, он за секунду его размежевал. Памятник неизвестному солдату около дороги у селения Тбет тоже его работа… Они очень были дружны с моим отцом.
– В своих интервью Вы часто говорите о необходимости восстановления керамического цеха, есть ли подвижки в этом вопросе?
– Я не могу судить о других сферах, но искусство в последние десятилетия однозначно проживает не лучшие времена. Я не хочу никого охаивать, но на сегодня итог таков. Со времен царя Гороха, я теперь это так называю, мы бьемся за этот керамический цех и все тщетно… А ведь за эти годы мы бы уже подготовили блестящих специалистов по керамике, люди бы творили, воссоздавали национальную утварь, да и сувенирную продукцию мы бы сами вывозили на север Осетии, а не везли бы оттуда в Цхинвал…
– На месте бывшего кинотеатра «Фидиуæг» в Цхинвале на средства Инвестиционной программы построен мемориал защитникам Отечества. Как получилось, что на объекте работали не местные специалисты?
– Я, конечно же, за то, чтобы к нам приезжали из-за рубежа, если это хорошие мастера. Но определенная часть, особенно связанная с нашей историей, должна все же выполняться местными мастерами. Более того, был хороший проект Мемориала у Ирбега Алборова. Отдельного внимания заслуживает проект мемориального комплекса Инала (Беге) Джуссоева. В его работе есть необходимая монументальность и, признаться, у меня нет объяснения, почему этот проект до сих пор не реализован.
– На протяжении долгих лет газета «Республика» периодически поднимает вопрос необходимости возведения у восточного въезда в столицу, где в ноябре 1989-го группа молодых ребят, сцепившись руками в локтях, преградила путь многотысячной колонне грузинских неофашистов, Мемориала, который бы стал олицетворением Подвига осетинского народа. Идея эта подкреплена эскизом. Каково Ваше мнение, как специалиста, по этому вопросу?
– Я знаю эту и другие идеи Андрея Кочиева и их необходимо реализовать. И данный Мемориал Подвигу ноября 1989 года, и Аллею руководителей отрядов самообороны во время геноцида 1920 года у здания Парламента как продолжение бюсту Лади Санакоева (работа всё того же Василия Кокоева), и Аллею знаковых представителей национальной интеллигенции начала ХХ века у здания библиотеки… А вот касательно бюстов олимпийских чемпионов Атланты 1996 года Вадима Богиева и Кахи Кахиашвили – директор школы № 6 Элеонора Бедоева не так давно обратилась по данному вопросу… Так что из всех инициатив, возможно, эта первой получит реализацию.
– Вы рассказывали, что выросли в творческой семье, как относился Ваш отец Хазби Зассеев к выбору сыном профессии художника?
– Изначально он, кстати, был против. Как только замечал меня с карандашом и бумагой, забирал их и советовал отучиться от «вредной» привычки. Но позже, видя мое рвение, смирился, стал помогать, посоветовал пойти в художественную школу… Он, как никто другой, знал, как непросто приходится художникам и хотел для сына лучшей участи. О многом я даже не успел с ним поговорить, он ушел от нас неожиданно, в 59 лет… Это было непростое время, училище я заканчивал при бомбежках. Помню, покойный директор училища Заур Козаев нас не раз водил из одного угла в другой, когда мы защищали дипломные работы, а потом и вовсе было решено спуститься в подвал и продолжить защиту там. А однажды, возвращаясь как-то с обеда, я застал полыхающим кабинет Заура Козаева – снаряд залетел прямо в окно… Кстати, так получилось, что какое-то время отец сам преподавал мне в училище. Но спрашивал во много раз строже, чем с остальных… Сейчас традиции продолжает мой младший сын Эдуард.
– Вы тоже отбираете у него карандаши по примеру отца?
– Пытался вначале. Но он тоже настырный, а потому решил – пусть пробует.
– Что у него лучше получается?
– Пока рано говорить что-то конкретно. Не хочу ни хвалить его, ни критиковать. Дети чувствительны к таким вещам. Не поймёшь, что во благо, а что во вред. Время покажет. В любом случае, это – перспектива, а нам надо для будущих поколений уже сейчас приложить усилия, чтобы Цхинвал вновь стал уютным местом со своим непередаваемым колоритом. И скульптуры здесь сыграют немаловажную роль…
Фатима Плион, газета «Республика»
↑ Наверх
