Девять лет назад в эти августовские дни весь мир готовился к открытию Пекинской Олимпиады. По традиции во все времена принято было прекращать любые войны во время Олимпийских игр. Однако, именно в день открытия Игр Грузия, без объявления войны, вероломно напала на спящий город. Зверски расправляясь со всеми, кто встречался у грузин на пути, не жалея детей, женщин, стариков.
Каждый год, в годовщину грузинской агрессии, жизнь в Южной Осетии на время замирает. Приспускаются флаги, не звучит музыка, жители скорбят по погибшим, вспоминая тех, кто ценой собственной жизни заплатил за нашу победу.
Время в данном случае оказалось плохим лекарем.
До сих пор кровоточат раны в душах тех людей, кто потерял своих близких и всех тех, кто находился в республике и за ее пределами, переживая тяготы войны. До сих пор очевидцы этих событий не могут без эмоций рассказывать о том, что им пришлось пережить в те августовские дни…
— Игорь Плиев, Командир Отряда милиции особого назначения:
— Для сотрудников ОМОНа война началась задолго до седьмого августа. В первых числах августа мы уже потеряли одного бойца. Хотя и столица республики жила своей жизнью, но мы уже знали, что на сей раз не обойдется без войны.
Седьмого числа, когда начался массированный артобстрел Цхинвала, мы отправили в село Тбет наших бойцов, они стояли на поле как живой щит. У них не было достойного оружия, чтобы противостоять грузинским войскам, полностью оснащенным всеми необходимыми боеприпасами. Там полегли молодые бойцы, которые стояли на смерть, не отступив ни на шаг…
Уже в городе, где легче можно было вести уличные бои, им удалось дать хороший отпор непрошенным врагам.
Ответственность личного состава была при этом огромной, в плане того, что нельзя было отступать, нужно были идти до конца, и вести за собой совсем молодых бойцов, которые не побоялись и в тяжелое время вступили в отряд.
Одним из моментов, которые нарушали наши планы по обороне, стало отсутствие связи. Каждый из нас думал, что только он остался в живых. Мы тогда потеряли надежду, что к нам кто-нибудь придет на помощь.
Везде только и слышалось: «ОМОН ныччагътой»… Не знаю откуда шла информация, но редко встречающиеся мирные жители говорили то же самое. Спрашивая, как же нам удалось спастись. Мы не знали, что с нашими бойцами, и это пугало молодых бойцов. Опытные же, прошедшие не одну войну, всего лишь качали головами.
Эта война очень сильно изменила тех бойцов ОМОНа, которые, не жалея своих сил, жизней, рвались вперед, защищая Родину.
Сейчас я могу с уверенностью сказать, что на тех бойцов, прошедших сквозь адское горнило, можно положиться и вверить им свою жизнь…
— Марина Бестаева, жительница села Тбет:
— Мы поначалу не поверили, когда нам сказали, что некоторые села уже заняты грузинами. Мы вышли на улицу и увидели грузинских военных, почему-то распевающих песни.
Вместе с 73-летним мужем, маленькими внучками и невесткой мы спрятались в подвале двухэтажного корпуса, где помимо нас тоже прятались люди. Военные, заметив передвижения, окружили здание и начали стрелять… В подвале стоял невыносимый шум: плакали дети, женщины пытались держаться, чтобы еще сильнее не напугать их. Стекла разбивались, потолок подвала дрожал. Тогда я подумала: все, это конец…
В общей сложности мы сидели в подвале три дня и три ночи. Одна женщина была тяжело ранена в ногу, истекала кровью, все время плакала от боли и просила нас о помощи. Но мы не могли ей помочь из-за отсутствия необходимых медикаментов…
Когда все затихло, мы вышли из подвала. В селе практически никого не было, все сгорело. Казалось, все вокруг вымерло.
Уже потом, когда мы приехали к родственникам во Владикавказ, я позвонила соседям, которые остались сидеть в подвалах. Они рассказали, что вслед за нами выехала еще одна машина с мирными жителями, но их всех расстреляли грузинские молодчики.
— Владимир Баззаев, пенсионер:
— К чему только мы, жители Южной Осетии, не привыкли за последние два десятилетия, но тот день, седьмое августа, запечатлелся в моей памяти очень четко.
Вечером 7 августа президент Грузии Михаил Саакашвили выступил по телевидению и заверил мирное население Южной Осетии, что он на нас не нападет. В слова президента Грузии никто и не поверил, но и предположить, что в ту же ночь грузинская до зубов вооруженная армия нападет на спящий город, было сложно.
За себя я не переживал, я старый, свое отжил, страшно было за молодых. В подвале со мной была женщина с двумя маленькими детьми, она пыталась держаться, не показывая своего страха детям, но из ее глаз, не переставая, лились слезы. Я пытался хоть как-то развеселить детишек, отвлечь их, но все было тщетно…
Бог уберег нас от полного истребления. Хочу выразить огромную благодарность России за помощь. Еще несколько часов, и боюсь даже предположить, что могло бы произойти с нами со всеми. Я надеюсь, что осетинскому народу, и никому на свете, никогда больше не придется пережить такого.
— Майя Алборова, домохозяйка, мать троих детей:
— Наша память будет помнить ужас и страх той ночи с седьмого на восьмое августа. Уже с первых чисел месяца мы жили в напряжении, каждый раз прислушиваясь к отдаленным раскатам взрывов. В глубине души все же тлела надежда, что, может быть, все обойдется, постреляют как обычно наши враги и укатят к себе в Грузию. Но все развернулось, увы, не так…
Переживая заново те дни, слезы непроизвольно набегают на глаза. Сложно передать те чувства, которые тогда обуревали меня: это были страх, ужас, боль, надежда, что все таки мы сможем выжить и спастись. Хочется все забыть, а забыть невозможно. Нужно помнить и чтить память безвинно убиенных в той войне, жить и делать все, чтобы не позволить черной птице войны еще раз пролететь над нашей Родиной.
Каждый раз со слезами на глазах вспоминаю тот ужас, который нам пришлось пережить, и каждый раз благодарю Бога за то, что моя семья не пострадала, все остались живы.
Дзерасса Гаглоева
