В детстве и отрочестве во время летных каникул, я, как и многие мои сверстники часто бывала в Дзау у бабушки Ольги Гаглоевой и дедушки Никифора Цховребова. Эти дни заполнялись незабываемыми впечатлениями: походами в лес, на речку, знакомствами с новыми друзьями и т.п. Не меньше радовало общение с самими Дедушкой и Бабушкой, которые по сравнению с пребывающими в вечной суете родителями степенно рассказывали о делах и нравах минувших дней. В ответ на их бесконечную заботу мне тоже всегда хотелось сделать что-нибудь приятное.
Однажды, я решила провести во всем доме генеральную уборку, (чем я ещё могла порадовать стариков?). Вычистив все углы и полки, я принялась за уборку «иконостаса» — это было особое место, где висели все семейные фотографии наших родственников. Они висели над старым комодом за стеклом в темной рамке. А в середине стены располагался большой портрет молодого солдата с грустными глазами. Я аккуратно сняла его с гвоздя и, тщательно протерев с нее пыль, убрала фотографию в шкаф.
Вечером Бабушка после многотрудного дня собиралась отдохнуть. Она, заметив, что я прибрала в доме, долго-долго меня хвалила, благословляла, и вдруг ее взгляд остановился на том месте, где много лет висела фотография солдата.
Ее всегда доброе лицо вдруг помрачнело, и ледяным голосом она произнесла: «А где фотография моего сына?!». Пытаясь смягчить испугавший меня жесткий голос Бабушки, я пролепетала в ответ: «Бабуля, это я её убрала в шкаф. Она столько лет уже там висит. Ведь много лет прошло, с тех пор как закончилась война»…
После моих слов, Бабушка глубоко вздохнула, замолчала и затем начала говорить: «Внученька, прошу тебя запомнить на всю жизнь то, что я тебе поведаю сейчас, ведь в будущем ты и сама станешь мамой и бабушкой.
Это было в далёком 1920 году. Грузинские меньшевики напали на мирную Южную Осетию и прошлись по всей её территории огнём и мечом, выжигая села, грабя и убивая мирных жителей.
С нашего высокогорного села Тататы хъаеу (Дзауский район) были видны огни пожаров во всем ущелье. Они подступали все ближе и ближе к нам. Когда запылало село Хуымысаерта, то мужчины приказали всем женщинам вместе с детьми собираться в дорогу. Наспех схватив нехитрые пожитки, мы с родственницами направились в тяжелый путь на север. Впереди была пугающая неизвестность, и тяжелейший переход через горы (Главный Кавказский хребет).
Как известно, Транскавказкой магистральной дороги в то время еще не было, но беженцы со всей Южной Осетии перебирались пешком через высокогорные перевалы в надежде на спасение.
Моему сыну Митуше (Дмитрию) в то время не было еще и года. С младенцем на руках я, вместе с другими беженцами (без соответствующей обуви и одежды) каким-то чудом, благодаря Всевышнего за спасение, перебрались через Зикарский перевал в Северную Осетию.
До сих пор, глядя на эту снежную вершину, удивляюсь, как мы все не погибли на этих крутых склонах покрытых вечными снегами. Но Бог был милостив к нам и мы чудом выжили.
Спустя какое-то время, мы вернулись на Родину, к пепелищам своих домов, похоронили погибших и приступили вновь к строительству мирной жизни.
Мой сын Митуша вырос красивым юношей, он стал опорой и мне, и отцу в ведении хозяйства, а также помогал в воспитании младших детей, чуть позже появившихся в нашей семье. Теперь его чаще с уважением называли Дмитрий. Он поступил в Педагогический институт в Цхинвале.
Однако большая беда вновь пришла на нашу землю. 22 июня 1941 года. Этот черный день в один миг изменил будущую жизнь каждого. Началась Великая Отечественная война.
И мой сын, Цховребов Дмитрий, в это время служил в рядах Красной Армии. Великая Отечественная война застала его на эстонской границе.
В письмах он сообщал о том, что «в бой вступил 22 июня, в 5 часов утра. В этом полку из Южной Осетии служили более 40 человек. В первый же день войны они дали клятву друг другу, что будут сражаться с фашистами как нартовские богатыри, а погибших будут хоронить сами, по осетинскому обычаю, и родителям будут сообщать о гибели их сыновей.
Полк с боями от эстонской границы отступал до Ленинграда».
Могилы этих славных сыновей Осетии тянутся от эстонского города Раквере до Ленинградской братской могилы на Пискаревском мемориальном кладбище.
Последним из осетин погиб Дмитрий (Митуша ) Цховребов — 23 февраля 1942 года. Его похоронили на Пискаревском кладбище»…
Ольга Михайловна с тяжелым вздохом поднялась со стула, достала из шкафа портрет вечно молодого Митуша и вновь повесила его на стену.
Потом она открыла шкатулку, достала из нее свои «драгоценности» — солдатские письма с фронта, которые еженедельно присылал ей сын и попросила меня почитать.
Когда прикасаешься к этим зачитанным, пожелтевшим от времени реликвиям, кажется, что и сегодня они дышат пламенем минувших сражений. Письма фронтовиков, которые между боями писались в окопах, блиндажах, землянках, в свободные минуты коротких привалов, в госпиталях — помогают нам видеть события тех суровых дней в рамках реального времени.
*
«С коммунистическим приветом ваш Митуша.
Желаю здоровья всем от мала до велика. Я пожелаю всего доброго в жизни Дуне и Лизе.
Жаль, что не писал вам писем из Острова, но я не виноват. Отсюда мы должны были пойти в лагеря, но так получилось, что попали на фронт, на границу Литвы. Оказались в окружении в течение 8 суток, потом пробились через реку, где воевали до 9 июля 1941 года.
Потом попали в Эстонию, в 30 км от Тарту. Теперь 11-12 июля отдыхаем, потому что от нашего полка осталось очень мало людей и должны его восполнить. А потом — приказ идти дальше.
О тех осетинских ребятах, которых я видел мертвыми, я написал еще в тот раз, если вы получили письмо. Я и Гуца пока живы, дали нам адрес, так что пишите письма как можно быстрее, сообщайте все новости.
Ну, до свидания, до встречи.
13.7.41 г. »
*
«Если вы получите это письмо, то будет очень хорошо.
Ну, здравствуйте, всем наилучшие пожелания от мала до большого. Близким — Мтипа, Дзидзу, Андрею, Ване, Пилхазу, Лизе, Дуне, Сиране, а также всем односельчанам.
Пишите срочно о тех, кого из наших отправили в армию. Об Авгаре, Ибрагиме… Не думайте, что раз от нас нет писем, то мы в тяжелых условиях… Не беспокойтесь, все не так, может, и в живых останемся.
Ну, если спрашиваете о моих делах, то я о них писал, но еще раз напишу.
Война началась 21 июня 1941 года и убила моих осетинских товарищей. 22 июня примерно в 2 часа мы воевали в Литве. Неожиданно ударили по нашим и уничтожили. У артиллеристов не было даже снарядов, не было того, что положено. Так нас начали убивать. Наша рота в бою продержалась один день и в ней осталось всего 8 ребят. Так несколько раз нападали, и то они брали нас в плен, то мы их.
15 июля наш полк захватил в плен 7 танков, 20 мотоциклистов и 100 человек пехоты.
Вот такие дела, уже и удивительного ничего нет.
Ну, ладно, пишите письма чаще, может, опять получу и прочитаю.
Пишет вам ваш сын Митуш.
16.7.1941 г.»
Залина Цховребова
↑ Наверх
