Администрация Президента
Республики Южная Осетия

Своей многогранной даровитостью, всемирной славой норвежский полярный путешественник Фритьоф Нансен сумел распорядиться так, что после его смерти было признано: он был велик как полярный исследователь, более велик как ученый, еще более велик как человек. Будучи незаурядной творческой личностью, он внес немалый вклад и в развитие целого ряда естественных и общественных наук, в том числе и этнографическую.

В Осетии кроме узкого круга ученых-осетиноведов мало кому ведомо, что из-под пера Нансена вышли замечательные строки о нашем народе, его этногенезе и этнической культуре. При этом писал он со знанием дела, как профессионал. И что примечательно: Нансен оказался первым из ученых, который провел весьма любопытные и интересные осетино-норвежские (скандинавские) историко-этнографические параллели. Как же появились осетинские этюды этого исследователя?

После двух поездок в советскую Россию в начале 20-х годов прошлого века по поводу урегулирования вопроса о военнопленных Первой мировой войны и помощи голодавшим Нансен издал две книги на норвежском языке. В одной из них, «Через Кавказ в Поволжье» (Осло, 1929), содержится очерк об осетинах. Путь его служебной командировки в Армению пролегал через осетинские селения по Военно-Грузинской дороге, так он познакомился с Осетией. Благодаря Н. Кесаеву осуществлен перевод на русский язык раздела книги, касающегося осетин. Хотя объем текста – не более половины авторского листа, он содержит весьма богатую информацию.

Говоря об этногенезе, Нансен утверждает, что осетины (оссы) – потомки индоевропейских алан и, возможно, даже массагетов и сарматов, упомянутых Геродотом. «Они были названы оssilians Птоломеем и ассами и аланами арабскими и средневековыми авторами. В русских летописях с начала ХII века они были названы яс, или jossi». Прав ученый, возводя самоназвание осетин–ирон к – aryon (арии), являющийся исходной формой для этнонима «аланы».

Верна ориентация ученого относительно языковой принадлежности осетин – индо-иранская ветвь индоевропейской семьи языков, язык, полностью отличающийся от языков народов Северного и Южного Кавказа. В качестве неопровержимых свидетельств принадлежности осетинского языка к индоевропейской семье Нансен приводит название европейских рек, в корне которых – гидроним «дон». «Это имя, – пишет он, – действительно осетинское слово для воды, которое и является составной частью многих речных имен на cеверной стороне Кавказа, как и Ар-Дон… и другие. Азовское море, на чьем восточном побережье осетины жили, скорее всего, также получило свое название от них… Осетины ушли на запад и поселились на реке Дунай, чье имя также может вытекать из их языка».

Далее Нансен пишет об участии алан (совместно с гуннами и германскими племенами) в Великом переселении народов, оставленном ими следе на территории Молдавии (г. Яссы), о перипетиях их судьбы на Северном Кавказе с VII по ХIV столетие, допуская при этом исторические неточности. В ХIV в. аланы оказались между жерновами Тимура и хана Золотой Орды Тохтамыша, а не крымчан и кабардинцев, как пишет автор. Происхождение слова «Кавказ» до сих пор вызывает спор в науке. По Нансену, слово Кавказ идет от греч. Kaukh (осет. Хох) – Аsos – Асские горы.

А вот что пишет он об Аланских воротах: «Мы были в Дарьяльском ущелье (что значит ворота алан; персидский Дар-и-Алан), также известны как ворота сарматов». Со ссылкой на Страбона и других авторов он подтверждает ошибочность отождествления Кавказского (Дарьяльского) ущелья с Каспийскими воротами. Рассуждая о военно-стратегическом значении теснины ущелья, Нансен пишет, что в Кавказских воротах на пути к аланам (с юга. – Авт.) находится крепость Баб-Аллан (ворота Алана), наиболее примечательное место, там очень мало воинов могут преградить путь через горы». Он считает «Замок Тамары» в теснине ущелья (крепость эллинистической эпохи) старинной крепостью осетин. Ученый правильно объясняет происшедшие изменения в антропологическом типе осетин. Сравнивая обычаи, связанные с покровителем грома и молнии у осетин АsЕlia (Уацилла) и норвежским громовым богом Тором, Нансен пишет: «Когда кто-то получает удар молнии, говорят, он был поражен Уацилла… Мертвого либо хоронили на месте, где он был поражен, или в случайном месте, где сама по себе останавливалась двухколесная повозка с телом, запряженная двумя козами (?!) (исследователь не прав: в повозку запрягались не козы, а молодые, предпочтительно черной масти, бычки. – Авт.) На месте захоронения черного козла забивают и меха вешают на шесте… Это заставляет меня задуматься, – пишет далее Нансен, – не могут ли они и двухколесная повозка иметь нечто общее с повозкой бога Тора?»

Согласно поверьям осетин, желая освободить народ от дракона Руймона (змеевидное чудовище), Уацилла заковывает его в цепи и тянет к поверхности, где небесные духи режут его тело на куски (их смертные съедают и становятся молодыми). Эти «действия» Уацилла Нансен сравнивает с древнескандинавским мифом о Торе, поймавшем в Йотунхейме на крючок Мирового змея и вытащившего его на поверхность. Ученый восклицает: «Кажется, это какая-то связь с Тором и Мидгард-змеем, который оцепил Землю и которого Тор поймал во время рыбалки!..»

У автора очерка в целом четкое представление о пантеоне осетин: О Хуыцаутты Хуыцау (Высший Бог, повелевающий всем как добром, так и злом, которому всегда поклоняются люди), Барастыр (бог суда, рая и ада), Хурартхурон (Сын Солнца), Уацилла (бог полей, урожая), Донбеттыр (бог воды и рыбы), Сау-Бараг (бог, защищающий от разбойников). В перечень попали и боги луны, игр, крупного рогатого скота, которые отсутствуют в пантеоне осетин. Что касается божества Сау-Бараг, то он не бог, защищающий от разбойников, а покровитель воров и любителей легкой наживы. Нансен подробно описывает празднование в честь патрона нечистых сил – Кайдарта (между Рождеством и Новым годом). В молитве старшего обходились молчанием имена всех главных божеств пантеона, а из приготовленных яств в честь патрона нечистых духов не полагалось угощать нечленов семьи. «Это же, как наши соотечественники говорили: если кто-нибудь ищет дружбы дьявола, имя бога нельзя произносить, иначе дьявол исчезнет сразу!» – восклицает Нансен.

Описывая священные рощи, он акцентирует свое внимание на следующем пассаже: «Характерны в священных рощах осетин большие кучи веток под определенными деревьями: каждый проходящий эту рощу обязан положить ветку или кусок дерева в жертву богу рощи». Весьма примечательно, что задолго до Нансена (в середине ХIХ в.) этот обычай в том же регионе зафиксировал путешественник Радлов. Увиденное напомнило Нансену аналогичную традицию из родного края: «В Норвегии мы имели такой же обычай, и все еще можно увидеть большие кучи веток на дорогах, где прохожие вешают ветку по старой привычке, не зная, почему». Налицо интересный реликт скифской эпохи, отголосок известного скифского обычая, когда в честь Ареса скифы строили огромные подиумы из хвороста, венчавшиеся мечом. Вспомним и нартовское сказание, как, подобно скифам, Батрадз велел нартам сложить ему громадный стог хвороста (варианты: колючки, выжженные древесные угли). Когда на него поднялся стальной герой, стали раздувать костер.

В своем очерке Нансен характеризует осетинские горные селения, в которых, как он утверждает, проживало от 20 до 60 хозяйств. «Дома здесь, на склонах гор, сделаны из камня, как и у хевсур, ниже по долине, они так же построены из бревен, как норвежские дома. В деревнях есть всегда высокие башни для обороны… Во все времена эти люди должны были быть готовы к войне».

Проводя осетино-скандинавские этнокультурные параллели, исследователь попытался объяснить их истоки: «Многие черты осетин, образ жизни и обычаи, инструменты показывают большое сходство с северогерманскими народами, может, в большей степени это связано с общим индоевропейским происхождением или же схожими условиями жизни». Нансен прав: и общее индоевропейское прошлое, и схожие условия жизни способствуют складыванию общих характерных особенностей. Однако в данном случае причины схождений обычаев и обрядов представляются нам гораздо более глубокими.

В исторической литературе последних лет вновь заострено внимание на вопросах, касающихся прародины скандинавов. Познакомившись ближе с историей и реальным бытом осетинского народа, Нансен первым из скандинавских ученых увидел в осетинах родственные души. Начал он с названия народа ас, высказав предположение, что осетины, как и асы, были, возможно, скандинавского происхождения. «Для нас, – пишет он, – этот народ (осетины. – Авт.) представляет определенный интерес, поскольку его название связано с древнескандинавским словом для богов: Снорри Стурласон говорит в саге об Инглингах, что «страна на восток от Танаиса (Дон) в Азию называлась Асаланд, а главный город в этой земле – Асгард, и что вождем этой земли был сам Один». Возражая Снорри, связывавшему имя Асс с именем Азии, Нансен уверенно заявляет, что «само это название, несомненно, приведет к Оссам-Ассам, которые жили именно к востоку от реки Танаис, или Дон, а Aсланд и есть земля Оссов». Далее он пишет, что неблагоприятные обстоятельства заставили Одина уйти со своими людьми сначала в Россию, затем – в Германию, а оттуда – на север.

Как отмечено выше, Нансен был убежден, что предки викингов всегда жили на Севере, так что, если у асов на Кавказе и есть что-то общее с асами из северных сказаний, это значит, что именно кавказские асы пришли с Севера. Между тем в академической науке стало аксиомой положение о передвижении ираноязычных асов и их предков в низовья Дона не с Севера, а с Востока. Это обстоятельство заставило задуматься ученых: откуда же в таком случае такие тесные осетино-скандинавские схождения?
Одним из первых заинтриговала данная этногенетическая загадка другого знаменитого норвежского путешественника и ученого – Тура Хейердала, который в 2001 году, незадолго до смерти, для выяснения научной истины организовал большую российско-норвежскую археологическую экспедицию в г. Азов.

Проанализировав добытый погребальный инвентарь двух аланских поселений, археологи подтвердили: а) предки алан-асов пришли с Востока через Среднюю Азию; б) в районе Азова жили люди, которые называли себя асами; в) древнескандинавское название «Асгард», употребленное Снорри в отношении крепости и капища Одина, по-русски звучало как бы Асгород – город асов. Раскопки подтвердили, что Азов находился там, куда Снорри поместил капище асов, что Азов был основан сарматами и находился в самом сердце царства алан. Хейердал делает заключение: в I в. н.э., до прихода римлян, Азовская возвышенность была заселена народом, который греки называли общим именем «сарматы», хотя согласно старым хроникам сами они называли себя асами. Победоносное наступление римлян привело к тому, что могущественные цари и правители в стране асов бежали или погибли от рук римлян. Тех, кто бежал, следует искать в других местах, например, в могильниках Скандинавии. Продолжающимися исследованиями все большее признание получает научная гипотеза Тура Хейердала о переселении предков самих скандинавов с Юга России через Европу к Норвежскому побережью.